Большой Литературный Клуб, 2015 ⁘ Wielki Klub Literacki, 2015
Владимир Штокман. Экспертный обзор: Октябрь 2015. Большой Литературный Клуб, 2015
⁘ Wladimir Sztokman. Przegląd ekspoercki: Paźdzernik 2015. Wielki Klub Literacki, 2015
Online публикация ⁘ Publikacja online: http://www.stihi.ru/2015/11/02/11403
Скачать в формате PDF ⁘ Pobierz w formacie PDF
Владимир ШтокманЭкспертный обзор. Октябрь-2015Большой Литературный Клуб
— Эх, «давненько я не брал в руки шашек...» — с кровожадной ухмылкой произнес Эксперт Большого Литературного Конкурса, открывая файл, прилетевший в почтовый ящик с утренней электронной почтой. — Ну-с, посмотрим, посмотрим, какими талантами нынче земля богата... — Ему предстояло из текстов, вошедших в лонг-лист ежемесячного конкурса, проводимого самым большим в мире литературным порталом, выбрать десять наилучших и, по мере возможности, обосновать свой выбор. Это называлось «экспертским обзором», хотя никаким «экспертом» Эксперт конечно же себя не считал. Ну какой из него эксперт — так, средней начитанности рецензентишко из третьеразрядного русскоязычного веб-ресурса, редакция которого располагалась в провинциальной стране на окраине Европы, сам вот уже много лет кропающий стишата с тайной надеждой если не на прижизненную, то хотя бы на посмертную славу. Но коль скоро так уж исторически сложилось, что членов жюри БЛК величали гордым званием «экспертов», то так уж тому и быть. Эксперт напялил на нос очки и принялся читать с монитора:
человек в образе вопросительного знака — Ну ничего себе поток сознания, — подумал Эксперт. Ему вспомнилось, что лет сорок назад он и сам с упоением конструировал подобные нагромождения метафор и странных сближений, отпустив на волю свое вдохновение, методом автоматического письма составляя из предметов и явлений причудливые композиции. Ему нравилось, что одни слова цеплялись за другие крючочками рифм, вилась веревочка ритмичной речи и никогда не было известно, куда этот клубочек в конце концов приведёт. Теперь же такая слабозарифмованная вакханалия слов показалась ему беспорядочным коллажем, составленным из элементов, вырезанных из репродукций Сальвадора Дали, и в ушах Эксперта прозвучали жестокие и обидные слова, сказанные ему когда-то руководителем литкружка Дома пионеров по поводу одного из его юношеских опусов: «Ну, ты хоть сам-то понял, что сказал?» Эксперт вздохнул и отметил текст серой фоновой заливкой.
Следующее стихотворение по контрасту с сюрреалистической густотой предыдущего показалось ему уж совсем простым и бесхитростным: 2. «в одну рубашечку» стою и мокну под дождём с избитой рифмой подождём Вроде бы все в нем было на месте в границах жанра наивного искусства, но что-то неуловимо раздражало и царапало.
Третье стихотворение его сразу же, с первой строки насторожило. И дело было даже не в религиозной тематике и лексике, которую светскому стихотворцу, по его мнению, в стихотворения следовало впускать лишь по особой необходимости и с тщательной осторожностью. Говоря «об этом» очень трудно не попасть в ловушку избитых истин и штампов. А тут еще и этакое обезоруживающее панибратство... Конечно, все понятно. Каждому, кто ищет свой путь к Истине, кажется, что он первый, кто идет этой дорогой. И стихотворение, вроде бы сделано вполне добротно — и начало есть и середина и конец с, казалось бы, отчетливой пуэнтой. Но Эксперту оно все же показалось слишком легковесным и ученическим, чтобы войти в десятку наилучших. 3. «письмо» здравствуй, господи, это снова я... (надоела, наверное...) мир как будто съёжился в несколько страшных строк, и не спасёт от потопа крохотный наутилус, так и стою в дверях, медленно затихая,
А вот четвертое стихотворение, словно в продолжение его размышлений по поводу религиозной лирики, сразу же захватило своим суровым ритмом, заинтриговало немногословным, обыденным сюжетом. Была в нем какая-то тайна. Захотелось перечитать еще раз. И еще. История, рассказанная без пафоса, даже с едва уловимой самоиронией, остранением (Искал ворота и кричал: «Осанна!», / Тому, с ослом), под аритмичный стук сердца, одним лишь словом «медсестра» да запахом хлора в коридоре намекнувшая на тяжелую болезнь — да, наверное, так оно и бывает... Ну что ж, вполне зрелое, интересное стихотворение. «Верю!» — прокричал во весь голос внутренний Станиславский, и текст отправился в шорт-лист. 4. «Вербное» «Я пробудился. Был, как осень, тёмен...» (Б.Л. Пастернак)
Не успело в душе Эксперта утихнуть чистое эхо вербного стихотворения, а тут как назло какой-то шутовской подпрыгивающий и прихрамывающий хорей! Эксперт подумал, что хорошо бы было написать памятку для начинающих рифмоплетов об опасностях, таящихся в употреблении хорея. Особенно в лирических или пейзажных стихотворениях, когда частушечный размер в 9 из 10 случаев приводит к возникновению когнитивного диссонанса. А здесь еще и художественные излишества в виде скобок, дробящих слова на кусочки. Нет, ну понятно, что автор хотел, типа, игру слов подчеркнуть, впрочем игру довольно необязательную, ничего, в сущности, не добавляющую к смыслу стихотворения. Эксперт мужественно продирался сквозь «бурьян, туман и сонный омут», но взгляд цеплялся за эти скобки, спотыкался и соскакивал со строки, что очень мешало воспринимать текст. «Да это черт знает что такое! Скоморошество какое-то нелепое!» — выругался в сердцах Эксперт и поставил стихотворению серый «незачёт». 5. «Здесь вчера» здесь вчера носился август
К счастью, стихотворение «О тополях» вывело Эксперта из раздраженного состояния и он мысленно порадовался, что мир, пожалуй, не столь уж скверно устроен, если после неумелого словесного трюкачества подсовывает такие вот стихи: 6. «О тополях» Я иду дворами и бульварами, Это слабо сказано, что голые: не дотрагивались чтоб, не мыслили... ... И когда мы побредём дорогами Эксперт вспомнил южный городок, в котором прошло его детство, вспомнил центральную улицу, усаженную стройными вековыми тополями, ежегодно устилавшими асфальт сугробами «тополиного снега». Потом оказалось, что снег этот — мощнейший аллерген и отцы города ничтоже сумняшеся постановили просто вырубить древние деревья... А тут вон какая история... Вроде бы простое, пейзажное стихотворение о деревьях с обрубленными ветвями вдруг переворачивается одной строкой: «не дотрагивались чтоб, не мыслили...», становится горькой социально-психологической драмой, с недосказанностью в финале, дающей надежду. Еще один твердый кандидат в десятку лучших.
Впереди оставалось еще более тридцати текстов и Эксперт заволновался, что все вакантные места в вожделенной десятке слишком быстро заполнятся, наступит перебор, и тогда придется производить дополнительный отсев, поэтому он решил настроиться на более критический лад и читать тексты более строгим и придирчивым взглядом. Но это у него сразу же не получилось, потому что текст под номером 7 с первых строк вдруг зазвучал в его голове чисто и убедительно, словно высокая песня, точными точечными образами рисуя картину войны, не называя ее впрямую по имени, не прибегая к дешевым шаблонам и стереотипам: «в одалискиных ласках меж пуль и бреда», «полштофа в руке, автоматы — в куче», «щекочет удача чешуйкой рыбки», «россыпь гильз – порождает биенье крови». И убийственный финал, словно пуля в лоб: «Ты хотел бы согреться в объятьях жизни. / Но она откупилась – / звездой героя….» В этом стихотворении Эксперт услышал отголоски и светловской «Гренады» и киплинговского марша пехотных колонн: «День — ночь — день — ночь — мы идём по Африке», и военных песен Высоцкого, и особенно любимого «Идиотского марша» Олега Медведева... И еще его вдруг осенило, что автор сознательно или неосознанно уже в самом названии стихотворения применил уникальный суггестивный прием: «согреть героев» неумолимо рифмовалось со «смерть героев», придавая всему стихотворению еще больший трагизм... «В шорт! Безусловно в шорт!» — бормотал Эксперт, окрашивая зеленым цветом строчки стихотворения. 7. «Согреть героев» **** в песнопениях толп на пути героев, Обнимай меня
Увидев в очередном стихотворении строфы, изломанные в строчки разной длины, Эксперт вновь насторожился. Так и есть, здравствуйте, Владимир Владимирович! Как же не узнать? И надрывное «Послушайте!», и гневный голос: «к чёрту всё!.. / Сбегу на экватор...», и гипердактилические рифмы, и покоцанный тонический стих, разве что не уложенный в лесенку... Вот только содержание, как бы это сказать поделикатнее... Эксперт задумался, чтобы ненароком не ранить трепетную душу поэта, точнее поэтессы — судя по все тому же содержанию. Ну на кой ляд в начале XXI века писать любовно-эротическую лирику с закосом под «агитатора, горлана-главаря»? Да он, небось, в гробу переворачивается от такой «глубокой философии на мелких местах»... Одни только «любовные мурашки» в финале чего ст;ят... ( — Поручик Ржевский! Молчать!..) Да уж, действительно: «банально, подражательно по форме, мелкотравчато по содержанию» — вынес Эксперт свой суровый приговор. 8. «Банально...» Бывает, S-O-О-S!!! Спасите мою душу!!! Конечно, Но
— Ну слава богу! — Выдохнул Эксперт с облегчением, дочитав до конца девятое стихотворение и с нескрываемой улыбкой позеленил текст. — Наконец-то умное и жизнеутверждающее стихотворение редкостного иронического свойства. Уж не фейсбуковский ли френд замечательный питерский поэт Александр Крупинин решил опять тряхнуть стариной и поучаствовать в конкурсе? Ну, как бы там ни было, а Эксперт с детских лет питал слабость к утонченному абсурдно-ироническому стёбу и поэтому без всяких угрызений совести включил стихотворение про чудака, пытающегося открыть купол неба изнутри, в свой шорт-лист. Для тех, кто не понял юмора, ключевая фраза здесь: «небо снизу сплошь добротное / а открывается извне». 9. «на косогоре на тутаевском» на косогоре на тутаевском худые пальцы воздух тискают скользят-скользят ладошки потные чудак волнуется и мается а наблюдатель в отдалении — Ладно, хватит на сегодня, — подумал Эксперт и, напевая «The Fool on the Hill», закрыл файл.
Следующий день встретил его легким дежавю: когда-то, в далеком детстве Эксперт и сам написал стихотворение о динозаврах, но не настоящих, а бетонных, населяющих парк культуры и отдыха в польском городе Хожуве. Смысл того детского стихотворения сводился приблизительно к следующему, что вот, дескать, настоящие ящеры вымерли, а эти, бетонные, не вымрут и запросто могут пережить погрязшее в войнах человечество. Поэтому история про несчастного ящера, терзающегося глобальными проблемами современности, его заинтересовала. Но наткнувшись на строчки про то, «как в мезозое было классно / Без труб, машин и жуткой толкотни / О том, что Зоя, как была прекрасна / Так с той поры и лучше не найти», Эксперт крепко призадумался. Кто, собственно такая эта Зоя? Уж не та ли это женщина легкого поведения из старинной лагерной песни, что в суровых условиях Крайнего Севера вступала в интимные отношения с начальником конвоя? — нашептывал ему на ушко поручик Ржевский. — Ну, тогда — респект на всю голову. Тогда, наверное, это — социальная поэзия, поэзия протеста. Но тогда при чем здесь ящер? Или это намек на все того же начальника конвоя?.. «Ой, кажется, меня куда-то не туда занесло, — подумал Эксперт, — сейчас уже вроде и времена не те, и парадигма изменилась безжалостно...» Перечитав текст еще несколько раз, но так и не поняв, о чем он, Эксперт, сетуя на свою тупость, безжалостно отправил его в отсев. 10. «Ящер» Показывали ящера по ящику О чем он думал, погруженный в кокон О том, как в мезозое было классно О том, куда запропастились дети Да, разве что тогда понять могли б мы Все эти черепахи игуаны И только птицы, птицы, птицы, птицы Над ним глумились, брали кровь, боялись
11. «Море» море море опаловое. Следующее стихотворение расстроило Эксперта еще больше, чем предыдущие экзерсисы на тему ископаемых «адаптантов и мутантов». Его сразу покоробил сомнительный каламбур: «море — уморит». Дальше — хуже: «окончишь земные дни на неизвестном дне». Да еще и «в венке из рыб». Эксперт оглянулся по сторонам. Может, он один такой, извращенец, который не понимает великой сермяжной правды, которая гласит, что «море всегда говорит: / речь его бьет в уши»? Может быть, он единственный в мире отщепенец, не понимающий красоты и мудрости того, что «берега дорожают и дешевеют»? Может быть, он еще совсем не дорос до откровения, «что несомненно мудро» и гласит, что «бьётся морское стекло, и бабочки хлопают парусами»? Вот эти бабочки, «хлопающие парусами», как-то особенно его разозлили. Ехидное подсознание все время норовило прочесть эту строчку как «бабочки хлопают ушами», и от этого становилось как-то уж совсем тоскливо и безрадостно... — Всё, к чертовой матери, бога его душу рифм, через ямб и анапест с метафорами с распроетИ его мать на все образы и подобия его, чтоб не приснилось во сне и не свалилось на голову и не явилось в ужасе предутреннем и предвечернем, чтобы их всех побрало и не вернуло, чтобы никто и никогда не заикнулся и не вякнул про то, как «ракушки отдают свою скромность», и про то, как «песок под водой подмигивает, заигрывая с ногами»!!!! — витиевато выругался Эксперт и сам нервно отправился «в сад».
Но не тут-то было! Морская тематика не отпускала Эксперта, стискивая его горло своими костлявыми пальцами, осклизлыми от гнилых водорослей и тушек дохлых медуз, вкрадчиво нашептывая очередные откровения очередного автора. Он (или она) почему любит море? Потому что не видно слез. И это не в шутку — это всерьез. Слезы неотличимы от брызг. Таков его (или ее) каприз. И вкус у моря оригинальный — оно соленое. А клешни у рачка-дурачка — зеленые. Она (или он) его р-р-раз и в сачок! Рачок слишком прост, потому — дурачок. Короче, ни кутикулы, ни актинии его не спасли — он сам добежал до непрочной земли. Он был мишеннее (!) всех своих братьев и рифма напрашивается неприличная... Ну и мать ее! Главное, что этот рак — его (или ее) родственная душа и она (или он, или оно) удаляется, слегка ускоряя шаг... И еще: две сноски на 12 строк явный перебор, лучше пойти покрасить забор, или выучить наизусть «Жизнь животных» Брема. Но это уже совершенно другая грёбаная теорема... и т. д., и т.п. Эксперт уже начал жалеть, что согласился «экспертировать» этот лонг-лист... 12. «Рак-отшельник» Я почему люблю море? Не видно слёз. Все эти поиски раковин...мельтешение... Я проникаюсь — прям родственная душа.
А тут еще «чистый пересвет» на его голову... Безуспешно переворошив весь интернет в поисках ответа на вопрос, что такое этот самый «пересвет» и не найдя ничего вразумительного, кроме ссылок на поединок Пересвета с Челубеем, Эксперт совсем загрустил. Но, дочитав стихотворение до конца, догадался, что пересвет — это сильная солнечная засветка сетчатки глаза. Несмотря на пару сносных образов («мир полон белым счастьем до краёв», «день заплатой свежею заштопан») стихотворение в целом ему не понравилось, начиная от невразумительного названия и заканчивая его общей рыхлостью и размытостью. 13. «чистый пересвет» Мир полон белым счастьем до краёв - А что ему?.. он здесь стоял всегда, и пО воду, и грядки заждались, Когда известен запах, цвет и вкус,
Эксперт принялся читать следующее стихотворение и поначалу оно его заинтересовало. Ровный песенный зачин, анафорический повтор «Не ходите за мной...» в начале каждого катрена, ясные, зримые, хотя и несколько банальные образы — «васильки заплетают косу в ручей», «деревья пьют из чистых ключей». Потом споткнулся о выпадающую из зрительного ряда метафору «заикается облако», которая никак не согласовывалась с медленно-неподвижным пейзажем, потом появилась «смерть», явившаяся ребенку, прикоснувшемуся к собственному отражению в неподвижной глади реки... Ну, допустим. А вот финал стихотворения Эксперта разочаровал. Да, композиция текста выстроена по нарастающей, от слияния с природой, через оставленные за спиной пейзажи до демиургического «у меня на руках земля», на которой зиждутся небеса с «гребенками крестов», но потом вдруг начался сюрреалистический мультфильм, словно от раннего Дэвида Линча — земля ощерилась зубьями и «обернулась в пляс». Повернулась? Завернулась? Превратилась? — Ни одно из словарных значений слова «обернуться» как-то здесь совсем не подходило. Наверное, автор имел в виду, что земля «пустится в пляс», но поскольку это словосочетание не помещалось в стихотворный размер, пришлось применить первое попавшееся слово с неточной семантикой. А потом еще появились камни, держащие за пазухой мир, а последняя, непонятно к чему относящаяся (то ли к одному из камней, то ли к миру), фраза «он мной храним» окончательно запутала Эксперта и он так и не понял, почему не следует ходить за лирическим героем этого стихотворения. Но тем не менее, окончательно и бесповоротно выбрасывать его в корзину Эксперту почему-то не хотелось и он окрасил его в резервный желтый цвет. 14. «Не ходите за мной» Не ходите за мной, у меня в головах трава, Не ходите за мной, у меня за спиной холмы, Не ходите за мной, у меня на руках земля, Не ходите за мной, у меня под ногами спят
«Город первый Урд» не произвел на Эксперта никакого впечатления, хотя автор, несомненно старался, употребляя редко употребляемые слова — «Урд», «яшмовый кабошон», «инклюзив», «кайнозой», «юра», не говоря уже о названиях стихотворных размеров, которые еще со времен Александра Сергеевича Пушкина всегда придавали стихотворению некую изысканность и намекали на то, что автор — не лыком шит и щи отнюдь не лаптем хлебает. Особенно умилила «новаторская» внутренняя рифма «дактиль — птеродактиль», соперничающая своей оригинальностью с бессмертной рифмой «ботинки — полуботинки». В целом же унылый городской пейзаж, наспех скроенный из выхваченных скачущей камерой случайных фрагментов, произвел на Эксперта удручающее впечатление, даже вид лирического героя, бьющего «в непокорный дольник / Войлочной головой», не сумел его развеселить. — Наверное, это тот же самый город, в котором живут человеки в виде знаков препинания из самого первого стихотворения конкурсной подборки, — подумал Эксперт и вычеркнул текст из списка кандидатов в шорт-лист. 15. «Город первый Урд» В городе первом всюду одно былое, он им наполнен, сбрызнут, запорошён.
Под заголовком «бабочками Брэдбэри» Эксперт обнаружил старательно ритмизованную прозу, которую с большой натяжкой можно было бы назвать белым стихом, местами переходящим в верлибр. Но, к сожалению, сетования лирического героя над судьбой цивилизации и человечества, которому «кто-то выдрал / провод из кабеля» (поручик Ржевский в очередной раз скабрезно ухмыльнулся и подмигнул двусмысленно из глубины подсознания), конвульсивные поиски смысла жизни в эпоху постиндустриального упадка и апокалиптическая картина кишащей «бабочками Бредбери» планеты, Эксперта не убедили. Никакой новой ни поэтической, ни научной, ни фантастической мысли он в них не усмотрел, хотя автор несомненно очень старался, применив несколько сильных метафор, типа «Берлинская стена из лиц», «жизнь … теряет каштаны», «у вселенной опускаются руки», «день развалится… как халабуда бродяги» и даже выставил на передний край в финале тяжелую артиллерию, бьющую читателя по мозгам «током, танком, танка»... 16. «бабочками Брэдбэри» ***
Название «Можжевельник» вновь насторожило, не очередные ли перепевы на тему «Можжевелового куста» Заболоцкого? Но нет, короткое стихотворение оказалось совсем о другом — лаконичная лесная зарисовка, даже слишком лаконичная, словно самое главное осталось недосказанным, за кадром, будто потерялся третий, ключевой катрен... Но не найдя в этом этюде никаких других изъянов, Эксперт все-таки внес его в резервный список. 17. «Можжевельник» В поредевших сосновых лесах, путь ведет нас вперед и назад.
Стихотворение «Самолет» Эксперт отбросил сразу же. Почему? А потому что. Когда он задумался на минуту, чтобы сформулировать свои претензии к данному тексту, он вдруг вспомнил бородатый анекдот-притчу о праведнике, который всю жизнь старался угодить Господу, выполняя все его заветы и безропотно снося жизненные невзгоды, а между тем Всевышний посылал на его головы все новые и новые испытания и напасти. В конце концов праведник не выдержал и взмолился: «За что, Господи?!» И тогда ему с небес прозвучал ответ: «Да понимаешь, не нравишься ты мне...» 18. «Самолёт» Самолёт Самолёт Черти Внизу, в полутёмной капелле,
Стихотворение «Ника» оказалось изображением одноименной древнегреческой богини победы, тщательно, но несколько кособоко вышитым крестиком и заботливой женской рукой насильственно помещенным в неприглядную бытовую реальность современности. Смысл довольно пространной жанровой сценки сводился к следующему: вот вы там, дорогуша, небожительствуете, а у нас тут сплошная чернуха, бытовуха и непруха. Впрочем, богиня и сама выглядела невзрачно — худая, потасканная в боях, с артритом и мозолями, с помятыми крыльями. А лирическая героиня — женщина добрая, совершенно «безвозмездно, то есть даром» лечит горемычную богиньку, густо мажет ее зеленкой и всячески утешает и даже готова по-христиански отдать ей свое нарядное платье взамен «туники не первой свежести», отирает слезы с «глазён»... Споткнувшись в очередной раз на нежно-пугающем слове «глазёны», Эксперт вдруг завопил, кривляясь: — Ми-ми-ми-ми! — и безжалостно отправил текст «в сад», подумав про себя: — Вот какая же я все-таки скотина нетрогательная! 19. «Ника» Ни... Ника, маленькая моя богиня, Здесь, на четырнадцатом этаже, - Как же ты забрела сюда, Хочешь, дам тебе платье ...Я беру большие - Соседка справа, старенькая, упала - Давай, зелёнкой ссадины смажу - Голова Эксперта гудела, глаза слипались. Дело двигалось к полуночи. День прошел практически зря. Ни одного более-менее сносного текста, достойного быть включенным в финальную десятку, ему сегодня обнаружить не удалось. «Ну что ж, — подумал он, — быть может завтрашний день будет удачнее... »
К сожалению, завтрашний день сразу же ошарашил его текстом, пестрящим неуклюжими отглагольными словечками «подустав», «врастя», «озоруя», «издёргав», «спросен»... по всей видимости, автор, как и один из героев его стихотворения «не размышляет / бает наизусть» — с горечью подумал Эксперт... 20. «У октября прохладные ладони» стареет кошка взглядом подустав он сам немолод а осень что
Зато следующее стихотворения вознаградило все его эстетические и нравственные мучения прошлого дня. Баллада на злободневную военную тему, написанная без вывертов, классическим неспешным анапестом — как нельзя более подходящим для этих целей размером, заставила Эксперта вновь вспомнить Киплинга и его «Балладу о Востоке и Западе», с которой явно перекликалось стихотворение «Доброволец». Но не в том суть. Текст на дьявольски трудную тему был абсолютно лишен псевдо-патриотической экзальтации и, с беспристрастной журналистской точностью описывая частный случай, парадокс жестокой войны, заставлял искренне сопереживать лирическому герою. Эксперт подумал, что эта история могла бы быть рассказана от лица представителя каждой из сторон этого самого абсурдного, нелепого и никому не нужного вооруженного конфликта... 21. «Доброволец» Перед выстрелом главное — не суетиться, И смотрел он на грозные тонны металла, Безнадёжный рубеж круговой обороны Но железные птицы в то утро успели Но теперь это детище вражьего духа… И смотрел отрешённо, как с твердью земною, Позабыл, увлечённый работой своею,
22. «Любовь, которую ненавидишь» к середине жизни ты понимаешь — не так уж страшно и харакири. * Эксперту показалось, что он уже где-то слышал этот говорок, видел эти строчки разной длины, населенные мифическими существами и названиями стихотворных размеров, невпопад втиснутых в густую жижу урбанистических образов... Ну конечно, всё это уже было давеча в «городе Урде», который был Экспертом безжалостно забанен. Эксперт прочел оба стихотворения и подумал, что, если к ним присовокупить еще и «бабочек Бредбери», то получился бы вполне целостный киберпанковый триптих. Но тут же отбросил эту шальную мысль, вспомнив мудрое краткостишие Николая Глазкова о том, что «из тысячи кошек / и дохлого льва не создашь».
23. «Напутственное» ...пусть к горлу приставлен лунных серпов рапид Насущная плеть дана тебе, чтобы петь Наследная пуля — пестовать свой глагол *** Жалей его, боль. Как горб — до гроба не брось. Мытаря — твори. Смычком камчу заноси. Терпи, имярек! Покуда медичка-смерть Ты неизлечим. Болит в тебе человек. «Напутственное» показалось эксперту несколько излишне назидательным и тяжеловесным, но как плюс он отметил нестандартную ритмику и звуковой строй стихотворения, которое было наполнено густыми аллитерациями и ассонансами. Взвесив все за и против, эксперт решил все-таки эту «оду боли» в финальный список пока не заносить, а оставил ее в резерве.
24. «Бегут берёзы» Бегут берёзы – голы, босы, К размытой, мокнущей дороге, Нам так спешить и суетиться? Но мы летим – И обретаем боль и слёзы, А вдоль дорог бегут берёзы, Бесхитростное стихотворение «про березы» Эксперт мысленно сравнил со стихотворением номер 6. Это сравнение с «тополями» оказалось явно не в пользу «берез». Эксперта огорчило наличие в тексте глагольных и грамматических рифм, а особенно «слезы — березы». Кроме того, стихотворению недоставало внутренней напряженности, драматизма. По сути все сводилось лишь к извечному сетованию по поводу того, что, дескать, все спешим и суетимся, а куда и зачем бежим? А березы здесь были, по всей видимости, всего лишь элементом риторического параллелизма, примененного «для усиления мазукального эффекта», как говаривал один худрук сельского клуба.
25. «Вероятно, что стая птиц...» * * * И когда ты выходишь у тьмы, словно взрыв грачей вероятно, у них есть шансы, пройдя его — Ну, не рыбы, так птицы, — вздохнул Эксперт, принимаясь читать очередное конкурсное стихотворение. — Вот же неймется любителя живой природы! Казалось бы, со времен античности о птицах в рифму и без нее уже сказано всё, ан нет — обязательно найдется очередной неофит, норовящий вставить по этому поводу свои пять копеек в сокровищницу мировой литературы. Но сравнение птиц с листьями не показалось Эксперту никакой поэтической находкой, поскольку только ленивый их друг с другом не сравнивал, вот, даже некогда чертовски талантливая Юнна Мориц на старости лет не побрезговала: «Птицы летят, как листья, / Листья летят, как птицы»... Правда, у нее там дальше было еще про летящих как птицы лосей... Но автор рассматриваемого стихотворения аж так далеко не пошел и ограничился лишь тем, что приплел многострадального, «совсем никакого» Тесея, кочующего из одного стихотворения в другое вместе с иными своими мифическими собратьями по несчастью. Попытавшись проследить логическую цепочку развития образной структуры стихотворения, Эксперт быстро обломался — подобные листьям птицы никак не клеились к искрящейся соли, которая являлась следствием трещотки воды, заведенной болью, вызванной оторванными от веток лапок... Потом кто-то во втором лице (лирический герой?) выходил из тьмы (о сколько их оттуда уже вышло!), «затворив из их слепоты, как полет, лабиринт» (???). Потом еще был «оторванный край у клена», но у Эксперта уже совсем не осталось сил разбираться, каким боком он имеет отношение к «краю, где остался лишь вещий слух» и что, собственно всем этим хотел сказать автор...
Впрочем, рыбы тоже не заставили себя долго ждать. Прочитав название очередного стихотворения, Эксперт испугался: — Ой, неужто опять морская тематика? Ну что тут на этот раз? А на этот раз автор уподобил морю возлюбленного лирической героини, которая в свою очередь уподобилась рыбе, маленькой смешной рыбе цвета «хаки». Эксперту тут же пришла на ум вонючая жареная рыба «хек» из студенческой столовки, и ему вдруг захотелось сочинить добрую и беззлобную пародию, в которую так и просились некоторые строчки стихотворения, но вышедший из тьмы подсознания поручик Ржевский тут же напомнил ему бородатый анекдот про рыбу под названием «стюардесса», которую капитан авиалайнера со вторым пилотом «жарили» в течение всего рейса, и Эксперт, покраснев, решил не добивать ногами лежащего. 26. «Я в тебя заплываю» в вечность, в запой короткого перерыва ты меня укрываешь спокойным гротом может быть, я такого и не достойна в вечность, в запой короткого перерыва
Стихотворение номер 27, озаглавленное «Божественная трагедия», ни формой, ни содержанием даже отдаленно не напоминало бессмертное творение Данте, к которому отсылало его название, хотя Эксперт втайне надеялся увидеть здесь изысканную и остроумную социальную сатиру, полную блистательных каламбуров и злободневных наблюдений. Вместо этого он обнаружил развязненькие богохульские куплеты а-ля шансон, которые было бы уместно исполнять гнусавым голосом под аккомпанемент расстроенной гитары где-нибудь на малине для живущей по понятиям братвы. И это тягостное впечатление усугублялось дурацкой опечаткой «притензии», а также словечками «отжим» и «повязан». — Неужели именно в этом и заключается «лирическая дерзость»?» — захотелось ему спросить у автора. Эксперт отнюдь не был ханжой и понимал, что в каждом жанре есть свои вершины и свое дно, он даже когда-то всерьез увлекался исследованием блатного фольклора. Но зачем же тени великих без нужды бередить и поминать имя Господа всуе? 27. «Божественная трагедия» Свой путь земной пройдя наполовину Не влезешь ни в себя ты, ни в посуду. В депрессии ли бог, утратив веру
— Опять птицы! — в ужасе вскричал Эксперт. Да, действительно, под обманчивым названием «солнце» коварно притаились птицы. Птиц было много — «тысячи тысяч», к тому же все они были говорящими! Кроме того, автор в своем стихотворении умудрился помянул всуе не только Бога христиан и иудеев, но также и древнеегипетских богов Пта и Ра и вкупе с ними ветхозаветного праведника Ноя. Зато почему-то постеснялся помянуть всуе чёрта, обмолвившись стыдливо-эвфемистически: «кот возьми!» И еще Эксперту подумалось, что, как бы «сед и стар» ни был поэт, ему не должно быть «все равно», употреблять в своем творчестве избитые метафоры типа «сердце — птица в клетке» или все-таки воздержаться... Финальное пафосное «сделай мя птицей» отозвалось в памяти гамзатовским «быть может это место для меня», но не добавило ничего существенного к апологии птиц, развернутой автором стихотворения. 28. «солнце» тысячи да, я засыпаю рано, мне хорошо и радостно, мне всё равно, не долетел, тысячи если меня — Все! Довольно на сегодня, — облегченно вздохнул Эксперт и отправился на «заслуженный отдых».
— Ну, все. Еще один рывок и свободен! — порадовался Эксперт, приступая к чтению последней порции конкурсных текстов. Вот уже много лет он жил в стране, где верлибр стал практически единственной легальной формой поэтического самовыражения, отодвинув на задний план рифмованную силлабо-тонику, оставив ей на откуп песенное творчество и детскую литературу. Серьезные же, взрослые стихи полагалось писать исключительно без ритма, рифмы, ну и желательно без знаков препинания. Их можно было записывать в столбик, разбивая на короткие строки или даже на отдельные слова, но и это было не обязательно — их можно было записывать и «навалом», в виде сплошного текста или же выделяя каждое предложение в отдельный абзац, что называлось мудреным словом «версэ». Лишь тогда написанное могло называться настоящей серьезной поэзией. Поэтому Эксперт научился очень придирчиво относится к свободному стихосложению. Одно дело читать зарифмованную ахинею, где порой веселенький ритм или забавные рифмы сами по себе способны доставлять неизгладимое эстетическое впечатление, а совсем другой коленкор — продираться сквозь толщу ахинеи нерифмованной, на ощупь прокладывая путь к порой едва уловимому смыслу. Начав читать «Стишок про», Эксперт поначалу скривился: — Ну вот, опять доморощенный верлибр... — Но по мере чтения он все больше понимал, что ошибся. Мало того, необычная внутренняя организация этого текста заставила его сильно призадуматься. Вместо стандартной «квадратно-гнездовой» ритмической структуры и строфической системы рифмовки он обнаружил, что строки стихотворения, казавшегося на первый взгляд свободным, скреплены то едва различимыми, то вполне отчетливыми созвучиями, порой плавно перетекающими друг в друга и образующие целые эвфонические ряды: «пора — виноград — выносимо — вырост — вырастать — зиму — растает — раз — раздаривали», «невыездной — с собой — бой», «не очень — ночи — ночь — сетчатку — начаться — закончить»... Но не это было главное. В стихотворении разворачивалась сквозная метафора жизни как переезда, замкнутая в начале и в финале игрой с двузначностью слова «выносимо» («невыносимо») — то, что при переезде можно (нельзя) вынести из старой квартиры и внести в новую, а также, в соответствии с другим его значением, то, что является нестерпимым, непереносимым, как, например, боль. Перед глазами читателя представала картина, изображающая женщину, которая готовится к очередному переезду, сдирает со стен обои, решает, что взять с собой, а что оставить, вспоминает, как это бывало во время прежних переездов. В стихотворении много неясностей и недосказанностей, но к его финалу понимаешь про какой переезд идет речь... И сборы эти нельзя отсрочить, и воспоминания становятся невыносимыми и в первом и во втором значении... Эксперт подумал, что, наверное, так до конца и не расшифровал всего, что скрывается в этом стихотворении, и включил его в финальный список. 29. «Стишок про» Наступает пора Тело будто помнит В предыдущий раз Я тогда не знала вангоговой Как бы теперь сборы Видно ли степь Память, как шкаф,
30. «Портрет на фоне» S. Под веками эти пожары, Над небом, прижавшимся тесно Над этим, стремящимся мимо А будет то горько, то сладко. над морем и миром. Так надо. В тридцатом стихотворении Эксперту очень понравилась «зимняя Брейгеля ртуть» и «осенних лесов лихорадка». Чуть меньше понравилось «то мёд временами, то лёд». Ну и совсем не понравилось небо, кричащее лирическому герою назидательные пророчества и банальные истины, о том, что жизнь она вообще-то «вроде зебры», то белая, то черная, и что она вроде таблетки, запиваемой компотом — «то горькая, то сладкая». Как не понравился ему и напрашивающийся из всего этого вывод, что, пожалуй, незачем по этому поводу париться и «зря портить нервы», поскольку «кто ж его разберет», почему эта «жизнь такова, какова она есть и больше — никакова», как сказал другой поэт...
31. «Учитель труда пропадал в мастерской» Учитель труда пропадал в мастерской: Автор ностальгического стихотворения про учителя труда пытался оказать на Эксперта психологическое и эмоциональное давление, манипулируя его сокровенными воспоминаниями о детстве, о школе, об отце, но Эксперт не поддался, придравшись к рифмам типа «мастерской — поварской», «приходить — водить», а также к безграмотной словесной конструкции «покуда ... бобина … не встанет». — Не надо было ложиться, не пришлось бы вставать, — злорадно ухмыльнулся он, поспешно вычеркивая незадачливого киномеханика из списка, пока не явился поручик Ржевский и не отвесил на тему «бессильного вставания» какой-нибудь уж совсем неприличный каламбур.
32. «Какая скука в Петербурге...» *** Какая скука в Петербурге... писать, нисколько не вникая когда ни воздуха, ни дыма, демонстративная эпоха, «Несчастно как-то в Петербурге...» — вспомнилась Эксперту строчка Леонида Аронзона. Намеренная аллюзия или случайность? Как бы там ни было, интертекстуальная перекличка была налицо, и Эксперту ничего не оставалось, как только сопоставить оба текста и произвести их сравнительный экспресс-анализ. Трагическое аронзоновское «несчастно» сразу задавало его стихотворению возвышенный тон, что подтверждалось второй строкой, в которой звучала неземная тоска по небу. Ангелоподобный «полулежащий, полулетящий» лирический герой Аронзона находится в свободном полете, а вот вполне земной охваченный скукой лирический герой соискателя номер 32, «махнув от ста до пятисот» идет «выдавливать по букве / однообразие пустот» — Эксперт с удовольствием отметил отсылку к чеховскому «выдавливанию из себя по капле раба». У Аронзона лирический герой скорбно констатирует: «Нет, даже ангела пером / нельзя писать...», герой же поэта — нашего современника намерен «писать, нисколько не вникая / в происходящее» с ним. В обоих текстах есть ссылка на эпоху, на настоящее время, у Аронзона это — замаскированная в метафору «пора, когда деревья замкнуты на ключ», у автора номер 32 она называется впрямую: «демонстративная эпоха». Пораскинув мозгами, Эксперт сделал вывод, что вторичное стихотворение, являясь практически полным негативным отражением стихотворения Аронзона, его зеркальной антитезой, что было выражено рядом бинарных оппозиций («высокое — низкое», «свобода — рабство», «отказ от творчества в неблагоприятных условиях — бездумное, беспринципное писательство любой ценой», «внутреннее — внешнее» и т.д.), работает на снижение, на отторжение, на деструктивный цинизм обреченного («живётся только тем, что пьян»), что подчеркивается его нарочито пофигистским, амбивалентным, не дающим никакого позитивного выхода, финалом: «и, чтобы не было смешно, / тебе должно быть очень плохо, / а может быть, и не должно», в то время как у Аронзона в финале стихотворения звучит вселяющее надежду «но листьев, листьев шум откуда?», отсылающее к поэзии прошлого, включающее его в широкий литературно-исторический контекст. Что же получается? В течение без малого пятидесяти лет, отделяющих один текст от другого (предполагая, что стихотворение соискатель написал недавно), произошли необратимые изменения в мировосприятии коллективного лирического субъекта, если принять, что поэт являются выразителем своего времени, своего поколения. «Страна рабочих и крестьян», которая для Леонида Аронзона была внешним контекстом, средой обитания телесной оболочки, не проникшей в душу поэта, оказалась непобедимой «внутри» поэта, живущего в «демонстративную эпоху», «когда ни воздуха, ни дыма», доведя его до полной апатии и бытового алкоголизма... Эксперт самодовольно ухмыльнулся, — Эко я из крупнокалиберного оружия да по мелким пернатым... Хотя, хрен его знает, с кем имеешь дело в анонимном конкурсе. Порой, бывает, отпустишь подзатыльник шкету подзаборному, как глядь — шкет оказывается местным «гением», а изо всех подворотен уже лезут великовозрастные «братаны», «дружбаны» и «кореша», посверкивая кастетами и финарями, готовые «вписаться» за обиженного «талантливого парнишку»... Эксперт крякнул и, поставив автору стихотворения «Какая скука в Петербурге» зачет «за искреннее и честное описание самоощущения поэта начала XXI века в условиях победившей демократии», внес его в число финалистов.
А вот очередной многословный не то богоборческий, не то богоискательский текст Эксперт отбросил без всякого сожаления. По тем же причинам, по которым он отбросил стихотворения номер 3 и номер 18. Как сказал Витгенштейн: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать»... 33. «Апрельское» О себе я сказал, а теперь – мои речи о Боге.
34. «Собственность» Моё! – сказал Евгений грозно... Любить – это значит вцепиться: Эксперт внимательно прочел стихотворение и подумал, что гениальный Бурич про то же самое сказал так: зачем обнимать зачем целовать зачем брать Что ж, наверное, можно и иначе, более многословно, более витиевато, демонстрируя эрудицию и умение пользоваться приемами версификации. Но нужно ли? Если у Бурича две последние строки поворачивают весь текст на 180 градусов, делая его прозрением и катарсисом, то это стихотворение так и остается лишь перечнем фактов и определений...
35. «Лампочка» *** Прочитав очередное лирическое рассуждение на тему «Есть ли жизнь... на Марсе», Эксперт-таки не выдержал и выдал экспромт: ВСЁ ДО ЛАМПОЧКИ Вот лампочка под потолком Экспромт получился такой себе, для дифирамба слишком двусмысленный, для пародии слишком беззубый. Но Эксперт все же решил не включать исходный текст в финальный список.
36. «День постарел за несколько часов» День постарел за несколько часов Вовне царит библейская жара. и всё напрасно. Тут карандаш, закрученный в тиски, Сквозь жалюзи, на карнизах, Z. вяло бросил камень в огород Эксперт заценил версификационные способности автора стихотворения номер 36 и включил его в резервный список, хотя его несколько озадачило содержание этого текста. Ему показалось, что это всего лишь фрагмент какого-то бОльшего целого, поскольку эпический размах повествования и нешуточный разбег, который взял автор стихотворения, не соответствовали тому загримированному под жар-птицу петуху, которого он предложил читателю в качестве пункта назначения.
В стихотворении про кота Эксперту очень понравился финальный «в тёмную душу вход» и он его даже хотел было поместить в желтый запасной список, но потом перечитал еще раз и передумал. Во-первых, ему пришлось не по душе назойливое панибратское обращение лирического героя (или героини) к неведомому Коле, придающее какое-то несколько доверительно-застольное звучание всему стихотворению. Во-вторых, это стихотворение напомнило ему всех фейсбуковских котиков, которых с умилением постят все кому не лень, заполняя пустоту своих быстротечных жизней. В-третьих, от этого текста веяло каким-то труднообъяснимым соцреализмом, от которого у Эксперта началась изжога. Зато, изучая это стихотворение, он узнал очень много интересного, например то, что музыкальное искусство у сойотов «не составляет предмета промысла: им занимаются любители, мужчины и женщины, между делом. Наиболее искусные из них приглашаются на сборища, причем, собравшийся хор музыкантов играет без предварительного сыгрывания, что тем легче для них, что оркестровки сойоты не знают, и все инструменты, поддерживающие певца, ведут лишь в такт и в унисон мотив песни», как утверждает Г.Е.Грумм-Гржимайло в своей книге «Западная Монголия и Урянхайский край». Так что, действительно, бедным сойотам остается только позавидовать кошачьему мурлыканью. 37. «Вроде кот» Коля, а заведи кота. Эти серые, Коля, – они неспроста коты, Вроде муркнет – а ты прислушайся: он поёт, Вроде – кот. Что там, когти, подушечки, шерсть, усы. пивших зелье. Но кот бескорыстен и не ревнив, А когда над тобой зашумит на погосте клён,
«Привкус ситро» только усугубил изжогу, и Эксперт подумал, что вот, наверное, он чудовищно несправедлив ко всем этим трогательным и ностальгическим текстам, что за каждым из них ведь стоит чья-то судьба, чьи-то искренние чувства и чьи-то бессонные ночи. Но, вспомнив жестокую поговорку, бытовавшую в годы его соцреалистической юности, которая гласила, что «хороший парень — это еще не профессия», и то, что обещал себе быть строгим, безжалостным судьей и суровым критиком, он легким движением курсора компьютерной мыши отверг предложенное на конкурс стихотворение. 38. «С привкусом ситро…» когда за пазухой – душа,
Последнее стихотворение подборки он тоже отверг, подумав, что оно, наверное, замечательно смотрелось бы в домашнем детском альбоме, но в шорт-листе БЛК ему с его «тропическим раем», «нетовой мыслью», со «спрятанными в кронах пытливыми глазами» и с «согнутым пальцем месяца» делать нечего. 39. «а помнишь как в небе загадочно черном» сыну ты станешь поэтом а может ученым
4. «Вербное»
2. «в одну рубашечку»
4. ДМИТРИЙ ЮРЬЕВИЧ ШОРСКИН «Вербное» 6. АЛЕКСАНДР СПАРБЕР «О тополях» 7. REWSKY «Согреть героев» 9. ИГОРЬ ТУРУНТАЙ «на косогоре на тутаевском» 17. СОМОВ ТОРЖОК «Можжевельник» 21. ДМИТРИЙ МОСКОВСКИЙ «Доброволец» 29. ЕВГЕНИЯ УЛЬЯНКИНА «Стишок про » 32. ДМИТРИЙ АРТИС «Какая скука в Петербурге...» 34. МАЙЯ ШВАРЦМАН «Собственность» 36. ЕВГЕНИЙ СЕЛЬЦ «День постарел за несколько часов»
— Не бздите, сударь! Засохнет — само отпадет! — подмигнув, приободрил его поручик Ржевский.
--------- |